1 - Они забрали нашу свободу. – Норэмэлдо говорил почти спокойно, но Лалартэ знала что он был возбужден. Её брат, обуреваемый подобными эмоциями, уже бы кричал и скакал по комнате, словно ужаленный олень, а Норо выглядел почти равнодушным. Лалартэ улыбнулась. У нее была чарующая улыбка, нежная и словно озоряющая все вокруг. Дева каснулась пальцами виска Норо, отодвигая прядь волос и скользя по смуглой, в медный отлив, коже белыми пальцами, унизанными кольцами. Норэмэлдо замер и полуприкрыл глаза. Пальцы Лалартэ были прохладными и приятно холодили кожу. «Удивительные руки, – подумал он. – Когда нужно они сухие и теплые, а когда нужно прохладные, освежающие». Эльф осторожно повернулся, чтобы не потревожить гладящую его руку, и нежно и страстно поцеловал запястье. - Многие теперь так говорят. – шелестящий, певучий голос. – Но ты был одним из первых. В мягком тягучем тоне не то упрек, не то раздумье. Ладонь оторвалась от лица нолдо, и Норо с сожалением открыл глаза. Однако Лалартэ достигла того, чего, наверное, желала – квэндо говорил теперь намного спокойнее. - Говорят многие, но сделать не решается никто, - с горечью ответил эльф. – Я знаю, что тебе не нравится мой Учитель, но ты помнишь – еще в детстве я собирал ватагу, и мы играли в Исход. А Учитель… он столько рассказал мне о Землях-Под-Звездами... Там наш дом! Не хмурься! Мэлько постоянно повторяет мне, что мы должны быть благодарны Валар, что они взяли нас сюда и обучили всему, но... но мы же не щенки, понимаешь? Почему они подобрали нас, почему не наоборот? Если Арда создана для нас, то почему Валар не стали жить среди нас обучая, не покушаясь на нашу свободу, не становясь для нас Владыками и хозяевами нашего дома? Лалартэ страдальчески заломила брови и порывисто встала. Она умела одним прикосновением успокоить Норо, заставить его сидеть, молчать, быть счастливым, петь песни – она, сама того почти не понимая могла создать в нем любое настроение; но при этом эльдэ почти не умела управлять своими собственными эмоциями. Она была изумительно прекрасна в своих порывах. Норо обожал её веселую и неугомонную. Он с затаенным восхищением смотрел, как она грозна и неистова в гневе, хотя часто после подобных ссор они долго не виделись. Они были очень разными – она эмоциями заставляла мир крутиться вокруг себя, и все послушно неслось в этом мистическом танце; он же верил в силу разума и переговоров, и лишь близкие знали как сильны его чувства. Лалартэ, однако, взвилась как воздушный змей при хорошем ветре. - Похоже я недооценивала Мэлько, а он, и правда, говорит разумно! Мы должны быть благодарны! Если тебе здесь не нравится – ты всегда волен вернуться. - Один не сможет вернуться, ты знаешь. – невесело вздохнул нолдо. – Многие теперь готовятся. Твой брат ведь тоже пропадает в кузнице, не так ли? Лалартэ насупилась и отвернулась к окну. Норэмэльдо подошел сзади и, обняв за талию, притянул девушку к себе. Волосы нолдиэ были собраны в косу ниже плеч и эльф уткнулся носом в пушисто-душистое облако волос возле шеи. - Нам нужно скорее пожениться. – сказал он. - Зачем? – все еще якобы недовольно спросила она. - Тогда, когда мой Лорд поведет нас в Земли-под-звездами я заберу свою жену с собой, какие бы глупости она сейчас не говорила, - ответил он, целуя шею возлюбленной и чувствуя как она вздрагивает и покрывается мурашками от удовольствия.
2 Норэмэлдо Мераиллин Аикассэ был единственным сыном одного из младших лордов Первого Дома. Неудивительно, что гонец прибыл в их дом почти сразу после происшедшего. В доме только что закончился обряд наречения, и счастливый нолдо припал к руке своей невесты в тот самый миг, когда запыленный гонец, окруженный резким запахом лошадиного пота, вошел в зал. Все замерли не понимая что произошло, но гонец подошел, напрямую, к Воронда, отцу Норэмэльдо, и, отведя его в сторону, что-то быстро начал говорить. Слов не было слышно, и в воздухе физически начало ощущаться напряжение. Гонец отошел и так же быстро покинул помещение, а Воронда остался стоять потрясенный. Все гости и домочадцы встали полукругом перед хозяином доми и тот отвел глаза, не зная, что и сказать. Впрочем, через пару секунд раздался его голос, далекий, словно сам не верящий в то, что говорит. - Несколько часов назад... – он заставил себя преодолеть паузу и сказать то, что невозможно произнести, – Лорд Феанаро повздорил со своим братом Нолофинвэ. Воронда все же выкрутился, дав себе небольшую отсрочку перед тем, как произнести главное. Но все, стоящие перед ним разом и недоуменно заговорили; по злосчастному стечению обстоятельств невеста Норэмэльдо была из Второго Дома. Но какой могла быть это очередная ссора, что прискакал взмыленный гонец, а Воронда не может внятно пересказать вести? Воронда поднял обе руки, призывая к тишине и сухо закончил: - Я не знаю, что произошло в деталях, но кончилось тем, что Лорд Феанаро угрожал мечом своему брату. Валар призывают лордов Дома на суд. Повисла тишина. Журчащие струи фонтана весело роняли свои капли в каменную чашу. Никто не знал что это последние часы благоденствия, и что мир никогда уже не будет прежним.
3 Hopэмэлдо стоял прямой и холодный. Его лицо не выражало ничего. Было тяжело до невозможного поверить, что твой Учитель и обожаемый друг с самого начала дурачил тебя. Лгал. Играл на твоих слабостях, заставлял видеть то, что он хочет, делать то, что желал он, но не ты сам. Возможно, еще стоило подумать о том, что Мэлько смог одурачить даже Лорда, хоть тот его всегда недолюбливал; или о том чего, в конце концов, хотел Вала – просто поссорить народы нолдор? Много о чем еще можно было подумать, но логичный и упорядоченный Аикассэ не мог. Он ощущал себя раздавленным, облитым грязью изнутри и снаружи. Все что он мог в этот момент – это просто стоять вздернув подбородок, не выражая никаких эмоций кроме холодного высокомерия. Если бы нолдо оглянулся вокруг, то он заметил бы как едины они в этой позе. Десятки Верных их Дома и сам Король. Аикассэ был одним из первых учеников Мэлько, быть может одним из преданнейших. Решением суда Валар, Норэмэлдо был отправлен в изгнание, вместе с Феанаро, как и многие иные из Дома. После приговора Норо спросил почему в изгнание отправляют только Первый Дом, в то время как среди всех Домов нолдор Мэлько имел учеников. Никто ему не ответил. Быть может у Валар что-то случилось с ушами и надо было громче спросить? Вот если бы тут, на суде, были меч и щит можно было бы лязгнить ими, тогда бы, наверное, услышали? Но их не было. На выходе из судилища Аикассэ ждала Лалартэ. Нолдо слегка прищурившись и сжав губы посмотрел ей в глаза, но дева не стала его ни в чем укорять. Они обнялись и пушистые волосы защекотали лицо неудавшегося ученика. - Я не смогу поехать с тобой! – Лалартэ тихо плакала, и ее слезы мочили ворот рубашки. - Я понимаю. Нужно было раньше на тебе жениться. Кто же знал. – Норо говорил глухо и сдавленно, но пытался шутить. - Изгнание не может быть вечным. Я буду ждать тебе. А пока буду писать – каждый день!
4 Тени на лестнице вытягивались причудливыми онодрим вязов и тополей, белый камень слегка мерцал в кромешной мгле, накрывшей Тирион. Тэлери всегда жили под звездами и их улицы и пристани сияли в свете фиалов. Тирион же всегда был под светом Древ и тьма обрушилась на город со всей своей неотвратимой непостижимостью. Норэмэлдо сидел в седле поодаль, наблюдая пляску теней и факелов, спускающихся по лестнице. Его отряду было велено ждать, и они ждали. Прекрасные, суровые, закованные в латы, со знаменем Дома реющем над отрядом. Такого еще никогда не было в Валиноре; впервые отряды нолдор в доспехах и с оружием, пешие и конные встречались то здесь то там на улицах. Могучие, гроздные, и, неожиданно, подспудно, - страшные; если игра еще и не кончилась, то вот-вот закончится и сменится тем, от чего одновременно стынет и закипает кровь. Больше всего было отрядов Первого Дома. Или просто эти отряды были куда организованней и заметнее. Аикассэ перевел взгляд с лестницы на лист бумаги в его руке. Бумага в в ночи казалась светло-серой. Норо знал что Лалартэ любила сама делать бумагу для писем к нему. Этот лист на самом деле был светло-сиреневый, с лепестками фиалки и лиловых анютиных глазок. Лалартэ прислала это письмо в день когда был убит Нолдоран Финвэ. Еще никто не знал чем закончится день и иримэ писала о празднике, о том, как она сожалеет что нет рядом ее жениха, о том что Феанаро и его Верным скоро даруют прощение, и как славно снова будет быть вместе... Это было последнее письмо от Лалартэ. Древа погибли и животные оказались напуганы еще больше квэнди; голуби не находили дороги, или просто не желали улетать. Только сегодня Норо впервые смог выбраться в Тирион с начала тех ужасных событий; он надеялся что у него будет время встретить Лалат. Раньше все эти доспехи были больше забавой, но с тех пор как Лорд показал для чего именно нужны мечи, многое изменилось. Еще больше изменилось с тех пор, как был убит Нолдоран. А теперь Норэмэлдо был аракано, под его началом были квэнди, сам он выполнял то, что ему говорил отец, который в свою очередь получал приказы от Феанаро. Все стало... как-то завораживающе и пугающе по-другому. Аикассэ был в Тирионе, недалеко от дома возлюбленной, но не он решал, а за него решали, куда он пойдет, а куда нет. Так же как он решал за своих квэнди. Слово «долг» начало обретать смысл, расширяться и надуваться, словно клещ. Конь нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Где-то вначале скрывающейся во мгле улице раздался перестук копыт. «Гонец?» - безмолвно посмотрев на своего командира спросил кано его первой канты. «Похоже на то», так же молча кивнул Норо. Новости были просты и очевидны. Собственно, после того, как была произнесена Клятва ничего другого ожидать и не приходилось. Возвращаться домой и готовиться к походу в Великие Земли. Аикассэ передал отряд командиру первой канты, а сам направился в дом невесты.
5 Было по-прежнему темно, а вместо света береговых светилен плясали ало-рыжие пятна факелов и пышные костры пожаров. Норо тяжело привалился спиной к свае и закрыл глаза. Они стояли под аркой на выходе из дома, едва касаясь друг друга. Он был в доспехах и боялся крепко обнять возлбленную, а она, осторожно, не чувствуя под металлом тела, устроилась у него на груди, касаясь холодными пальцами его горячего лица, мокрого на висках от пота. - Вы будете прокляты. - Пускай, это не важно. - Нет, это важно. Ты не думаешь обо мне – я буду проклята вместе стобо, будут прокляты наши дети! Он замолчал. Он и правда не думал об этом ... так серьезно. Его дети – это нолдор Дома, они должны разделять судьбу Дома и быть горды этим. Но сейчас он смотрел в ее глаза и впервые подумал что их еще не рожденные дети, это будут и ее дети – ласковые и нежные, крохотные и мягкие. И он не хочет им горя и боли; он не хочет что бы они страдали даже ради гордости разделить судбу Дома. Но согласиться с ее словами – значит потерять ее. И Норэмэльдо продолжил: - Ну, с чего ты взяла это, про «прокляты»? Все будет хорошо. Он улыбнулся, а она печально покачала головой. - Ничего уже не будет хорошо. Ты слышал Феанаро, он обезумел. Я знаю что твой народ веселиться и ликует, пересказывая друг другу о Клятве, но даже вы, в глубине себя знаете, что это была страшная ошибка! Он накрывает ее ладони своими, целует ее ясные глаза, ее лицо, говорит что все будет хорошо, но она не верит. Не верит, но и не уходит, Норо чувствует влагу, его губы очущают вкус соли. Они долго стояли. Если бы еще были Древа, наверное они проговорили не меньше чем полное свечение одного из них. Они стояли и говорили, и плакали, и спорили, и целовались. Они решили что Лалартэ останется в Валиноре и будет ждать его. А он отомстит и вернется, и они наконец поженятся – ибо как играть свадьбу теперь, когда у Дома траур и всем некогда. Кто уходит, а кто провожает... Но однажды он вернется, обязательно вернется и они поженятся. И тогда, будучи свободными от мести и долга, они вернутся в Земли-под-Звездами, вернутся туда вместе, в дом, что Аикассэ построит для нее. И у них будут дети, и они будут счастливы.
Норо открыл глаза. - Она знала. Она знала что мы будем прокляты. – сказал эльф, лежащиму рядом раненому нолда. Но тот не ответил – был без сознания. Аикассэ глубоко вздохнул и, скривившись, постарался сесть поудобнее. Стрела тэлери пробила ему грудь чуть ниже ключицы, к счастью, не глубоко и самое трудное для целителя было вытряхнуть раненного из кольчуги. Теперь эльфа перевязали и оставили с другими ранеными. Норэмэлдо испытал злость и зависть к родичам. Те что были невредимы вовсю занимались поиском своих и погрузкой на корабли, те что были серьезно ранены – лежали без сознания. И только такие, как Норо, вынужденны были сидеть, смотреть на разоренные Гавани и думать. От мыслей не скрыться и не отвлечь себя работой.
Смогу ли вернуться я к ней? Что скажет она теперь, примет ли меня...
Главная 
