Мир застыл вокруг как глыба льда, И жизнь ушла навсегда…
Он умирал. Он чувствовал, как раскаленный свинец разрывает его органы внутри. Из пулевого отверстия уже хлестала кровь, заливая все вокруг, даже сквозь пальцы, прикрывавшие рану. Он поднес ладонь к глазам. Она была красной от крови. Это была не чужая кровь, как бывало раньше, а его собственная. Непонятные чувства переполняли его. Наверно то же самое чувствовали все его жертвы перед смертью. А их было немало. Ему нравилось смотреть в их глаза, когда они умирали. Ему казалось, что он видит, как жизнь медленно покидает их тела. Но сейчас ему не суждено было этого увидеть. Сейчас это видела она. Ведь именно она пустила ему пулю в сердце. А ведь именно она сделала его таким. Первых своих жертв он убил из интереса и, наверняка, остановился бы на этом, если бы не она. И зачем только она взялась расследовать это дело? Он всегда считал, что женщинам не место в полиции. Но она почему-то выбрала для себя именно этот путь… Следующую жертву он убил только чтоб напомнить о себе. Иначе его дело сдали бы в архив, так и не расследовав. А значит, она уже не думала бы о нем. Он не мог этого допустить. Так продолжалось и дальше. Он убивал, а она искала его, то приближаясь, то теряя след. И тогда он давал новые зацепки. Ему нравилось с ней играть. Его поимка стала для нее смыслом жизни. А ему было приятно хоть так оставаться в ее мыслях все время. И вот все закончилось. Пришло к своему логическому завершению. Это была их первая встреча лицом к лицу, вот так в живую, не по фотографии. Она думала совсем не долго. И даже рука не дрогнула, когда палец нажал на курок… Он убивал, а теперь убит он.
… И замерзли в небе облака За секунду на века…
Он не чувствовал ничего. Это было так странно, так необычно. Словно с него сбросили оковы, все это время сдерживавшие его. Боль от ранения прошла мгновенно, оставив лишь воспоминания. Он видел, как его тело лежит на холодном полу, но холода не чувствовал. Видел, как она склонилась над ним. Нет, ни капли сожаления на ее лице. А ему так хотелось его увидеть. И вот тогда ему стало по-настоящему больно. Нет, не физически, душевно. Что он делал не так? Почему она не сожалеет о том, что его больше нет? Ведь если б он не убивал, она и не узнала бы о нем. А разве им было плохо в этой бесконечной гонке друг за другом? Так почему же она не сожалеет? Пришли другие, а она ушла. Для нее все было кончено, как и для него. Теперь они оба чувствовали облегчение, он от тяжести бренного тела, она от того, что больше от его руки не умрет никто. Как оказалось, напрасно… Как он узнал позже, за ним должен был прийти Жнец, но у Смерти на него были другие планы. Смерть предстала перед ним в образе худощавого пожилого мужчины. И откуда только взялись сказки про старуху с косой? Предложение, сделанное Смертью, он принял сразу. Да и выбор был довольно прост. Выбирая между Адом и работой Жнецом, задумываться было не о чем. Отбирать жизни для него было привычным делом. Собственно за это Смерть и выбрала его. Такого преданного и усердного служащего трудно было найти. Словно он был рожден для этой работы. Он еще не знал что выбрал…
… И везде давно уже лишь пустота. Заблудилась в пустоте моя мечта…
Ему нравилась теперешняя «жизнь». Он стал более могущественным, чем при земной жизни. Сила, власть. Власть, которой нет ни у одного живого человека. Сколько всего можно сделать, когда над тобой не властно время. Время… оно просто не существует. Оно не ограничивает и не сковывает, как не сковывает ни что другое, кроме запрета разглашать тайну души. Ему нравилось наблюдать за душами. Он чувствовал их страх перед неизвестностью. Чувствовал как их тянуло обратно. Но зачем? Этого он понять не мог. Зачем возвращаться назад, если только здесь можно стать по-настоящему свободным? Свобода… теперь он точно знал, что именно ее ему не хватало при жизни. Убивая, он пытался найти ее. Чувствовать себя свободным, не связанным рамками и законами. И он обрел ее здесь. Он был счастлив. Казалось, что это его собственный рай. Рай… каким он должен быть для того, кто всю жизнь находил упоение только в лишении жизни других? Каким он должен быть для того, кому смерть была верным спутником? Для того, кто был самым верным проводником смерти в мир живых? Рай… какое растяжимое понятие…
… В этом холодном мире застыли мысли, и стала льдом слеза. И друг от друга прячут пустые люди холодные глаза…
Он работал не покладая рук. С тем же усердием, что и убивал при жизни. Вот только причины были разными. Теперь она и не подозревала о том, что он все еще существует, что он продолжает свое дело, как и при жизни, только теперь это обрело рамки положенного. Так должно было быть. Это естественный порядок вещей. Кто-то же должен был это делать - забирать души умерших и проводить их в нужном направлении, либо в Рай, либо в Ад. А ему теперь было все равно знает ли она или нет. Все это утратило смысл. Теперь они по разные стороны баррикад. Он и не вспоминал больше о ней. Разве что иногда и то очень смутно, лишь неясными образами. И почему ему раньше было не все равно? Зачем он убивал для нее? Он не мог вспомнить, что чувствовал тогда. Человеческие чувства чужды Жнецам. Даже убийство теперь представало по новому, в новом спектре ощущений. Теперь он точно знал, что то ощущение, которое он испытывал при жизни, убивая других, совершенно далеко от истинного. Жизнь покидает тело не так, как ему представлялось. Все было иначе. Он и близко не ощущал того, что чувствует тот, кто действительно забирает жизни. Вряд ли кто-то из живых сможет понять каково это. Теперь он знал все, но это не приносило наслаждения. Не приносило ничего. Жнецы не умеют чувствовать. Их чувства словно спрятаны в глубокий кокон безразличия. Все чувства остались где-то далеко в прошлом. В том месте и времени, когда он подписал договор. Осталась лишь пустота, заполнять которую могла лишь работа. И он работал. Работал, потому что так было надо. Работал, потому что не видел другого выхода. Работал, потому что не искал выход.
…В этом холодном мире забыли радость, осталась лишь беда. Стала планета ровной. Стоят повсюду пустые города…
Мир Жнецов далек от мира людей. Там нет мира как такового. Пустое пространство, не ограниченное какими-то рамками. Душа остается один на один с собой и своей работой. И ее это вполне устраивает, ведь она не чувствует скуки или одиночества, со временем перестает их чувствовать, забывает их. Она не чувствует ничего. Ей просто некогда. Рабочий график настолько плотен, что времени не остается ни на что. Там нет отпусков или выходных. Жнецу не нужен отдых. Встречая подобного себе Жнеца, душа не радуется встрече. Она просто не замечает его. Словно ее и нет. Все чаще начинают посещать мысли, что лучше бы выбрать Ад. Чувствовать боль, страдания, но все-таки чувствовать. Все чаще начинаешь завидовать душам, за которыми приходишь. Их что-то ожидает впереди. Ожидает движение дальше, чувства, эмоции. А что ждет Жнеца? Бесконечная работа. Множество душ, которые нужно проводить туда, где им положено быть. И есть лишь одно правило – не рассказывать, что предначертано душе, что ждет ее впереди и куда она направляется. Это легко. Легко для того, кому никогда не было дела до других людей, кому чужды их эмоции и переживания. Жнец не должен чувствовать сострадание. Ведь иначе он не смог бы проводить душу в Ад. Хотя, что они знают об Аде? То, что там есть чувства, ощущения, эмоции…
… Ночь сменяет день, как и всегда, Но не спастись от холода…
Ад… каким должен быть Ад для того, кто всю свою земную жизнь служил ему? Какие должны быть привилегии для столь верного служащего? Должен ли он и после смерти оставаться его верным рабом или ему полагается отдых? Отдых от чего? От того, что его никто не просил делать и исполнял лишь ради собственного удовлетворения? Не было ли это отдыхом в залог будущих усилий? Работа ждала его, и вот пришло время… Время идет. Время в человеческом понимании. Для Жнецов даже время предстает по-другому. Не так, иначе. Кому какое дело до времени, когда есть работа? Работа заполняет собой все. Она окружает, затягивает и поглощает. Столько нужно еще всего сделать. Есть четкий план, составленный тем, кто выше, тем, кто испокон веков пишет историю для всего живущего, для всего умирающего. За выполнение плана не полагается премии, не полагается даже зарплаты. Само существование идет в оплату трудов. А что будет дальше? Небытие. Этого «дальше» просто нет. Его не существует, как и не существует ничего, кроме работы. Работа день ото дня, а точнее один рабочий миг, застывший и растянувшийся до пределов бесконечности, пока есть жизнь, пока есть кому умирать…
…Все давно привыкли к пустоте, К темноте, к суете…
Работа, работа, работа. Новые лица и новые судьбы. Жизнь идет своим чередом, сменяясь смертью. Не меняется лишь жизнь Жнеца. Жизнь… разве это вообще можно назвать жизнью? Существование – вот более точное слово. Жнец просто существует, выполняя свою программу. Программу, заложенную в него смертью. Он подобен ветру, который появляется ниоткуда и уходит в никуда, когда приходит время. И подобно ветру, которому суждено дуть, Жнецы также беспристрастно выполняют свои обязанности. Эмоции уже становятся не просто забытыми, но чуждыми. Люди… они такие странные. Души… они страдают и мечутся, некоторые радуются, некоторые относятся ко всему спокойно, но все переживают, чувствуют… Жнецы лишь имитируют чувства. Сострадание… оно так чуждо и так нужно, чтобы успокоить взволнованную душу, расположить ее к себе и увести в неизвестность. Неизвестность ли? Жнецы точно знают куда отправится душа, но им нельзя рассказывать и они лгут. Ложь… возможно первоначально их мучает совесть за свой обман, но потом умолкает и она. Ко всему можно привыкнуть, даже к мукам совести….
… И уже никто не верит, что тепло придет. Снова жарким станет солнце и растопит лед…
Очередное задание. Такое же, как сотни предыдущих. Такое же, как тысячи последующих. Душа в списке и она должна быть провожена…. провожена туда, куда боятся попасть все души. Туда, куда уже даже не мечтают попасть Жнецы. Ад ждет новую жертву. Все как и всегда, но почему-то по-другому. Не так как обычно. Что это? Что за странное чувство? Такое непонятное и такое знакомое, словно отголосок прошлого тлеющим углем жжет в том месте, где когда-то располагалось сердце. Нет, у Жнецов нет сердца, но мало кто из живущих знает, что именно там располагается душа. И эта душа заявляет о себе, горит, вибрирует и сжимается точно так же как при жизни, когда он жил ради НЕЕ. И вот ОНА перед ним. Он должен увести ее в Ад на вечные мучения. Что это? Почему он не зовет ее уйти из мира живущих, как позвал бы любую другую Душу? Почему он твердит ей «не ходи, не смей», нарушая единственное и самое нерушимое правило Жнецов? Он не знает, что будет за нарушение, ведь никто раньше не нарушал, но ему все равно. Почему ему все равно? Потому, что ему жаль ее? Или может потому, что единственным ее грехом, за что ее определили в Ад, было убийство его? Или потому, что она узнала его, когда он пришел за ней? Она узнала. Он увидел это в ее глазах. Она помнила…
… В этом холодном мире застыли мысли, и стала льдом слеза. И друг от друга прячут пустые люди холодные глаза…
Расплата не заставила себя долго ждать. Ее увели, убедили, заманили, а он остался один на один с ее полным презрения взглядом. Даже после стольких лет она помнила и презирала его, ненавидела всем сердцем, всей душой. Он остался разбитым, раздавленным, уничтоженным. А потом пришла Смерть. Та, кому он служил при жизни и после смерти. Та, кто позволила ему избежать Ада и казалась его покровителем. Та, кто теперь выступала в роли карателя. Какова должна быть смерть для уже умершего? Каково наказание для того, кто уже давно мертв? Для того, кто растерял все чувства, кроме одного, все это время таившегося в самом отдаленном уголке души? Ад? Ад для тех, кто нарушил законы Жизни. А что для тех, кто нарушил законы Смерти? Небытие? Исчезновение? Это было бы слишком желаемо для нарушителя. Избавляло бы его от мучений, от воспоминаний, ранящих больнее любого оружия. Нет, он должен остаться, должен страдать, должен жить дальше с осознанием того, что он натворил, что он нарушил. И Смерть ушла, покинула его, оставив наедине с его непониманием, с его болью, с его раскаянием. Существовал ли он дальше? Да. Молил ли он о Смерти? Да. Откликнулась ли Смерть на его призывы? Нет, он утерял ее доверие…
… В этом холодном мире забыли радость, осталась лишь беда. Стала планета ровной. Стоят повсюду пустые города…
Главная 
