Он устало опустился на крыльцо. В одной руке зажата бутылка виски, в другой – мобильный телефон. Хлебнув огромный глоток обжигающего горло пойла, Дин зажмурился. Закат. Кроваво-красное небо, редкие облака. Сэм так любил закаты. Он мог часами смотреть на заходящее солнце, уже неяркое, но дающее достаточно света. Дин же предпочитал любоваться звездами на ночном небе, и всегда шутил над младшим братом, говоря, что пристрастие к закатам – удел симпатичных малолетних школьниц. Сейчас Дин ненавидел закаты еще больше. Они непроизвольно напоминали ему о братишке. Дин часто вспоминал ту ночь, когда погибла мама и вся их жизнь была переписана неизвестными писателями. Он словно заново чувствовал тяжесть малыша в руках, запах гари и неожиданно подхватившие его руки отца. Он помнил, как Сэмми произнес первое слово. Это были не банальные «мама», «папа» или «дай», этим словом оказалось «Дин». Папа тогда очень странно посмотрел на малыша, но ничего не сказал. А Дин же был счастлив, он весь день просил Сэмми повторить это слово. Как сказал тогда отец, «сиял, словно новая монета». Еще он помнил их первую драку. Они жили несколько дней у Джима Мерфи - друга папы. Сэму было тогда около 6 и Дин из вредности забрал его игрушку – сломанный пистолет Джима. Сэмми так забавно надул губки и так серьезно глядел на старшего брата из-под длинной челки, что Дин не выдержал и рассмеялся. А Сэма это разозлило еще больше. Тогда он кинулся со сжатыми кулаками на брата, и даже пару раз очень больно ударил по лицу и плечу. В тот момент, когда Дин оттолкнул от себя Сэма, прибежал пастор Джим. Ох, и досталось же им тогда! Нет-нет, Джим не бил их, он заставил младших Винчестеров перемыть всю посуду. И уж чего Дину никогда не забыть, так это то, как умирал его брат. Дважды. Он навсегда запомнит ту хижину и лежащего на нарах Сэма. Холодного, бездвижного. Мертвого. Дин ненавидел себя тогда. У него была работа – оберегать Сэмми, и он не справился с этой работой. То чувство вины заглушило все другие чувства. Даже вину за сделку отца, чтобы он, Дин, выжил. А еще огромной силой давило одиночество. Не стало отца, не стало Сэма. Не для кого жить. Ведь для Дина это были не просто родные люди. Это была его суть. Отец и Сэм. Он всегда представлял их троих, как некий треугольник, спина к спине, вместе. И пускай на самом деле получалась прямая линия из трех точек, и Дин всегда оказывался посередине. Пусть… Зато они были семьей. А сейчас Дин остался один. Нет направления, нет смысла. А потом сделка и один год. Последний год он видит солнце, свою машину и своего брата. Каждый день он видел отчаяние в глазах Сэма и ничего не мог поделать. Условия сделки не позволяли что-либо предпринимать. Но Сэм не должен видеть в его глазах страх. Не только страх перед адом, но и страх оставить его одного. Один на один со всем миром, со всеми тварями и нечистью. Без присмотра. И вот его брат умер во второй раз. Умер, как герой, спасая человечество. Он бросился в клетку, в его глазах было столько мольбы и боли, столько решимости и обреченности. А Дин остался сидеть возле машины, он не мог пошевелиться от боли, не физической, нет – он ее не чувствовал тогда. Душевной боли и муки было больше. Он всю жизнь положил на спасение и сохранение безопасности Сэма, а теперь вынужден молча смотреть, как закрывается клетка, поглотив братишку. Потому что так надо… Громко залаяла соседская собака, выводя мужчину из раздумий. В одной руке зажата бутылка виски, в другой – мобильный телефон. Очередной глоток спиртного и он начал поиск имени в памяти телефона. Нажав на «вызов», прислонил телефон к уху. Услышав в очередной раз «Это Сэм, оставьте сообщение после сигнала, спасибо», он произнес: - Привет! Я не знаю, зачем звоню… Просто… С днем рождения, Сэмми! – он захлопнул телефон и слеза скатилась по щеке, затем еще одна… Последний луч солнца погас, начало темнеть. Как бы Дин ни ненавидел закаты, он каждый вечер выходил на крыльцо дома и подолгу стоял, молча любуясь им. Потому что это напоминало ему о Сэме.
Главная 
